|
С давних пор магию связывали с мошенничеством шарлатанов, с
галлюцинациями расстроенных умов или с преступлениями каких-то необычных
злоумышленников. С другой стороны, многие объясняют магию как искусство
добиваться эффектов при отсутствии причин. В силу такого определения
простой человек, обладающий здравым смыслом, скажет, что магия — это
абсурд. Но такие определения, данные теми, кто не знает о магии ничего,
не имеют никакого отношения к действительности. Она есть то, что есть,
выведенная только сама из себя, как математика, потому что это точная и
абсолютная наука о Природе и ее законах.
Магия есть наука древних магов; христианская религия, которая заставляла
умолкнуть лжеоракулов и поставила заслон ложным богам, тем не менее,
чтит тех таинственных царей, которые пришли с Востока, ведомые звездой,
чтобы поклониться Спасителю Мира в его колыбели. Предания возвели их в
ранг царей, так как магическое посвящение устанавливает истинное
царствование; великое искусство магов характеризуется всеми адептами как
царское искусство, как Святое Царство — Sanctum Regnum. Звезда, которая
вела пилигримов, это та самая Горящая Звезда, встречающаяся во всех
инициациях. Для алхимиков — это знак квинтэссенции, для волшебников —
это Великий Арканум, для каббалистов — священная пентаграмма. Мы
намерены доказать, что изучение этой пентаграммы привело магов к
познанию того Нового Имени, которое должно было вознестись над всеми
именами и заставило пасть на колени все существа, способные к
поклонению. Магия сочетает в единую науку то, что наиболее существенно в
философии и то, что вечно и неизменно в религии. Она совершенно
неоспоримо применяет то, что на первый взгляд противоположно — веру и
разум, науку и верования, власть и свободу. Она обеспечивает
человеческий ум орудием философской и религиозной убежденности, точным
как математика и даже более непогрешимым, чем сама математика.
Абсолют существует в царстве понимания и веры. Высший Разум не оставил
огонь человеческого ума трепетать в опасности. Существует неопровержимая
истина, и есть непогрешимый метод ее познания. Поэтому те, кто достигнут
такого познания и поклонятся ему как правилу жизни, смогут наполнить
свою волю верховной силой, которая может сделать их хозяевами всех
низших вещей, всех блуждающих духов, или, другими словами, судьями и
царями мира.
Если дело обстоит так, то как получилось, что столь, великая наука еще
не познана? Как можно допустить, что сияющее солнце скрывается в темном
небе? Трансцендентальная наука была известна всегда, но лишь посвященным
умам, которые понимали необходимость молчания и терпения. Если искусный
хирург в полночь откроет глаза слепорожденному, то будет невозможно
сделать так, чтобы он представил себе природу или существование дневного
света, пока не наступит утро. Наука имеет свои ночи и свои утра, потому
что жизнь, которая сообщается с миром ума, характеризуется регулярными
способами движения и прогрессивными фазами. С истиной происходит то же
самое, что с излучением света. Ничто из того, что скрывается, не
теряется, но в то же время ничто из того, что находят, не есть абсолютно
новое. Печать вечности поставлена Богом на ту науку, которая является
отражением Его славы.
 Философский
Крест, или План Третьего Храма
Трансцендентальная наука, абсолютная наука есть несомненно магия, хотя
такое утверждение может показаться крайне парадоксальным для тех, кто
никогда не сомневался в непогрешимости Вольтера — этого изумительного
дилетанта, который думал, что он знает так много, потому что никогда не
упускал случая посмеяться, вместо того, чтобы поучиться. Магия была
наукой Авраама и Орфея, Конфуция и Зороастра и описывалась магическими
доктринами, которые были начертаны на каменных скрижалях Енохом и
Трисмегистом, Моисей очистил их и снял с них покров — они были смыслом
слов откровения. Новая личина, которую он дал им, была личиной Святой
Каббалы — этого исключительного наследства Израиля и нерушимой тайны его
священников. Мистерии Элевсина и Фив сохраняли среди не евреев некоторые
из его символов в искаженной форме, и мистический ключ был утерян во
мраке всевозрастающего суеверия. Иерусалим — убийца его пророков, снова
и снова продавшийся ложным ассирийским и вавилонским богам, в свою
очередь, кончил утерей Священного Слова, когда Спаситель, возвещенный
магом Святой Звездой инициации, пришел, чтобы сорвать изношенное
покрывало старого храма, чтобы наполнить церковь новой сетью легенд и
символов — скрытой от профанов и всегда сохраняющейся для избранных
истиной, которая всегда одна и та же.
 Пентаграмма
Абсолюта
Это то, что ученый и несчастливый Дюпюи мог бы найти на индийских
планисферах неба и в изображениях храма в Дендера; он не пытался бы
объяснить религию астрономией, ее естественными явлениями; он не кончил
бы отталкиванием истинной христианской или универсальной и вечной
религии при наличии безусловного подтверждения всей природы и всех
памятников науки всех веков. Память об этом учении, суммированном в
слове, об этом слове, которое попеременно теряли и находили,
представлялась избранным всех античных инициации. То ли сохраненная, то
ли профанированная знаменитым орденом тамплиеров, эта память была
передана секретным обществом розенкрейцеров, иллюминатов и масонов,
которые придали значение ее странным ритуалам, ее более или менее
условным знакам, и, получили подкрепление своей преданности.
Ключ науки был брошен детям, как и можно было ожидать, они его затеряли
и практически утратили. Тем не менее, человек высокой интуиции и великой
нравственной смелости, граф Жозеф де Местр, который был также ревностным
католиком, знающим, что мир лишился религии и не может оставаться таким,
инстинктивно обратил свой взор к последним святилищам оккультизма и с
сердечными молитвами призвал день, когда наука и вера сольются в уме
единственного гения. "Это будет великий человек", — сказал он. — "Он
закончит восемнадцатый век, который все еще с нами. Мы будем говорить
тогда о нынешней глупости так, как сегодня рассуждаем о варварстве
средневековья".
Предсказания графа де Местра находятся в стадии осуществления; союз
науки и веры, свершившийся задолго до этого, наконец обнародуется, хотя
и не гениальным человеком. Чтобы видеть солнце, гения не требуется;
более того, он никогда не демонстрирует ничего, кроме своего редкого
величия и своего сияния, недосягаемого для толпы. Возвышенная истина
должна быть открыта лишь тогда, когда простак будет способен понять ее и
убедиться в ее необходимости. В то же время эта истина никогда не станет
общераспространенной, потому что она иерархична и потому что лишь
анархия потакает склонностям толпы. Массы не нуждаются в абсолютных
истинах; если бы это было не так, то прогресс бы остановился, и жизнь
человечества прекратилась. Прилив и отлив противоположных идей,
столкновение мнений, страсти времени, необходимы для интеллектуального
роста людей, массы это хорошо знают и охотно уходят от кресла ученого,
чтобы собраться вокруг трибуны шарлатанов. Даже те, кто пытается
заняться философией, слишком часто напоминают играющих в шарады детей,
которые спешат обратиться к тем, кто уже знает ответ, чтобы игра не была
испорчена устранением вопроса, ставящего в тупик.
"Блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога", — было сказано Вечной
Мудростью. Следовательно, чистота сердца очищает ум и высокая
нравственность желания влечет точность понимания. Любой, кто
предпочитает всему истину и справедливость, будет иметь в награду истину
и справедливость. "Той же мерой, которой вы меряете, обмерится и вам", —
говорит Евангелие. Бог никогда не борется с человеком так, чтобы Он мог
сокрушить человека своим величием, и Он никогда не кладет неравные грузы
на свои весы. Когда Он хотел испытать силу Иакова, Он принял образ
человека; патриарх противостоял нападению целую ночь, в конце
последовало благословение побежденного и, в добавление к славе
выдержавшего такую борьбу, он получил имя Израиль, что означает —
"сильный против Бога".
Мы слышали от христиан странное объяснение догмы, касающейся вечного
наказания внушением, что Бог может бесконечно мстить за обиду, которая
сама по себе конечна, потому что если обидчик ограничен, то величие
обиженного существа не ограничено. Царь Мира мог бы, под подобным
„предлогом, приговорить к смерти неразумное дитя, которое случайно
испачкало бы край его мантии. Прерогативы величия от этого очень далеки
и св. Августин очень хорошо это понял, когда сказал, что "Бог терпелив,
потому что Он вечен". У Бога все справедливо, потому что неисчерпаема
его доброта. Он никогда не прощает в том духе, как это делают люди,
потому что он никогда не гневается, как они. Так как зло не совместимо с
добром, как ночь со днем и диссонанс с гармонией, а свобода человека
нерушима, все ошибки искупаются и всякое зло наказывается
соответствующими им страданиями. Напрасно взывать о помощи к Юпитеру,
когда ваша телега застряла в грязи; если вы не возьметесь за лопату, как
возница из басни, Небеса не вытащат вас из лужи. Помоги себе и Бог
поможет тебе. Таким, образом; объясняется возможность и необходимость
вечности наказания, при этом для человека остается узкая дорога избежать
его — дорога упорного труда и раскаяния.
Подчиняясь правилам вечной власти, человек может воспользоваться
созидательной энергией стать творцом и хранителем. Все, что Природа
вложила в человека, находится в его распоряжении, он может расширить
круг своих владений постоянно поднимаясь. Продолжительность и даже
вечность жизни, воздушное пространство, и его бури, земля и ее жилы
металлов, свет и его чудесные иллюзии, тьма и ее грозы, смерть и ее духи
— все это подчиняется царскому скипетру магов, пастушескому посоху
Иакова, страшному жезлу Моисея. Адепт становится царем элементов,
преобразователем металлов, толкователем видений, управителем оракулов,
хозяином жизни, наконец, согласно математическому порядку Природы и
соответственно воле Высшего Разума. Такова Магия во всей ее красе. Но
есть ли сегодня кто-либо, осмеливающийся верить таким словам? Ответ
таков — да, кто будет учиться преданно и применять знания честно. Мы не
пытаемся скрыть истину под покровом иносказаний или иероглифических
знаков; придет время, когда должно быть сказано все, и мы предлагаем
сказать все. Короче говоря, мы намерены раскрыть те секреты науки,
которые скрываются за тенями древних мистерий, которые гностики так
грубо предали, или, скорее, неподобающе извратили, которые распознаются
в темноте, скрывающей преступления тамплиеров, которые встречаются
сегодня в загадках масонских ритуалов. Мы намерены вывести на свет
фантастического Царя Шабаша, чтобы вскрыть подлинные корни Черной Магии
и ее пугающие реальности, которые давно высмеиваются внуками Вольтера.
Для большего числа читателей магия есть наука дьявола, — даже как наука
света она отождествляется с наукой тьмы. Мы сразу же заявляем, что у нас
нет ужаса перед дьяволом. "Я боюсь за тех, кто боится его", — сказала
св. Тереза. Но мы также заверяем, что он не вызывает у нас смеха и что
насмешки в его сторону представляются нам крайне неуместными. Как бы то
ни было, мы хотим вывести его на свет науки. Дьявол и наука —
самосопоставления двух столь несовместимых имен должно раскрыть цель, с
которой это делается. Если мистическая персонификация тьмы будет
извлечена на свет, не должно ли это рассеять призрак лжи пред ликом
истины? Поверхностные люди так и будут судить, не слушая.
Малообразованные христиане заключат, что мы подрываем фундаментальные
догмы их этики порицанием ада, некоторые будут сомневаться в полезности
борьбы с, заблуждением, в которое, по их мнению, больше никто не верит.
Поэтому необходимо ясно представить наши намерения и твердо установить
наши принципы.
Мы говорим христианам, что автор книги такой же христианин, как все. Он
глубоко убежденный католик. Он не отрицает догматы веры, но борется с
ложью в самых вредных ее формах — ложных убеждениях и суевериях. Он
ищет, чтобы вывести из тьмы черного наследника Аримана, с целью показать
при свете дня его колоссальное бессилие и несомненное ничтожество. Он
намерен отдать многовековую проблему зла решению науки, чтобы развенчать
владыку ада и заставить склонить его голову к подножию креста.
С другой стороны, автор сказал бы тем, кто занимается философией: зачем
пытаться отрицать то, что вы не можете понять? Разве неверие, которое
укрепляется при виде неизвестного, более предпочтительно, чем вера?
Разве отвратительная форма персонифицированного зла лишь повод для
улыбки? Слышите ли вы непрерывные стоны человечества, которое корчится и
плачет в сокрушительных объятиях чудовища? Разве вы никогда не слышали
отвратительный смех вершителя зла, который преследует каждого человека?
Разве вы никогда не открывали в себе адские глубины, которые гений
порока вырыл в каждой душе? Моральное зло существует — такова
неутешительная истина, оно царит в некоторых духах, оно инкарнирует в
некоторых людей, оно таким образом персонифицируется и потому демоны
существуют; но самый злобный из этих демонов — Сатана. Большего я не
прошу заметить, для вас было бы трудно одарить меня и меньшим.
Надо ясно понять, что наука и вера, действительно, поддерживают друг
друга лишь поскольку их сферы остаются неизменно различными. Во что мы
верим? В то, что мы не знаем абсолютно, хотя мы можем томиться из-за
этого с необыкновенной силой. Объект веры для науки не более, чем
необходимая гипотеза; вещи, которые находятся в сфере знания, никогда не
должны обсуждаться с позиций веры, и наоборот, предметы веры не могут
измеряться методами науки. "Верую, потому что абсурдно", — сказал
Тертуллиан; это парадоксальное высказывание принадлежит высочайшему уму.
В самом деле, над тем, что мы можем предположить рационально, имеется
бесконечное, к которому мы стремимся с неутомимой жаждой, и это
отражается даже в наших снах. Не является ли бесконечное само по себе
абсурдом для нашего конечного понимания? Мы чувствуем, что оно есть;
бесконечное вторгается в нас, переполняет нас, поражает нас своими
головокружительными безднами и ужасающей высотой.
Научные вероятностные гипотезы все вместе и каждая в отдельности — это
последние проблески или тени науки; там где исчерпывается разум,
начинается вера. Над человеческим разумом находится Разум Божественный,
высший абсурд, но абсурд бесконечный, который поражает меня, и в который
я верю.
Одно добро бесконечно, зло — нет; и если Бог есть вечный объект веры, то
дьявол принадлежит науке. В каком из католических символов веры имеется
какой-нибудь вопрос, касающийся его? Не будет ли богохульством говорить,
что мы верим в него? В Священном Писании он называется, но не
определяется. Книга Бытия не упоминает об известном мятеже ангелов, она
приписывает падение Адама змию, как самому хитрому и опасному из живых
существ. Мы знакомы с христианским преданием по этому поводу, но если
это предание объясняется как одна из величайших и наиболее
распространенных аллегорий науки, что может означать такое решение для
веры, устремленной только к Богу, который презирает напыщенность и дела
Люцифера?
Люцифер — Светоносец — какое странное имя для духа тьмы! Это тот, кто
несет свет и ослепляет слабые души? Ответ — да, безусловно; это следует
из преданий, полных божественных открытий и вдохновений. "Сам Сатана
преображен в ангела света", — говорит св. Павел. И сам Христос сказал:
"Я увидел Сатану, как свет, падающий с небес". Так же у пророка Исайи:
"Как ты упал с небес, о, Люцифер, сын утра". Люцифер — это павшая
звезда, метеор, который горит, когда более не светит. Но Люцифер — это
личность или сила, ангел или шальная молния? Предание полагает, что он
ангел, но автор псалмов говорит: "Кто сделал его ангелов духами, его
служителей, пламенным огнем". Слово «ангел» в Библии приложимо ко всем
посланникам Бога, — вестниками или новым творениям, показывающим или
бичующим, светлым духам или сияющим объектам. Стрелы огня, которые
Высочайший посылает сквозь тучи, это ангелы Его гнева: такой образный
язык привычен всем читателям Восточной поэзии.
Являвшийся в средние века ужасом мира, дьявол стал его посмешищем.
Наследник чудовищных форм всех ложных богов, последовательно
свергавшихся со своих тронов, гротескное пугало превратилось в простой
мешок деформированного и отвратительного. Однако отметим, что смеяться
над дьяволом осмеливаются только те, кто не боится Бога. Не может ли
быть так, что для расстроенного воображения он является собственной
тенью Бога, и не идол ли он для выродившихся душ, которые понимают
сверхъестественную власть как упражнения в безнаказанной жестокости?
Но важно установить, согласуется ли понятие об этой власти дьявола с
понятием о власти Бога — одним словом, существует ли дьявол, и в таком
случае, что такое он есть. Это уже вопрос не суеверия или смешных
изобретений, это вопрос религии, и всего будущего человечества.
Странные мы мыслители: мы называем себя рассуждающими реально, когда мы
безразличны ко всему, кроме материальной выгоды, например, денег; мы
отбрасываем идеи, которые могли бы своим внезапным поворотом резко
изменить все судьбы. Научное открытие гораздо важнее открытия золотой
шахты. Золото, данное наукой, используется на службе жизни; богатство,
данное невежеством, порождает только разрушительное оружие.
Наконец, следует понимать абсолютно, что наши научные откровения
останавливаются перед верой, то есть, как христианский и католический,
наш труд только строго подчиняется высшему правосудию Церкви. Говоря
это, мы обращаемся к тем, кто сомневается в существовании дьявола. Мы
хотели бы указать, что существует все, что имеет имя. Речь может быть
произнесена напрасно, но сама по себе она не может быть напрасной, она
неизменно имеет значение. Слово никогда не пусто и, если было написано,
что оно было у Бога, и оно было Бог, то это было сделано потому, что оно
есть выражение и доказательство бытия и истины. Дьявол назван и
персонифицирован в Евангелии, которое есть Слово истины, следовательно,
он существует и мы должны рассматривать его как личность.
Зло существует. В этом невозможно сомневаться; мы можем творить добро
или зло. Есть существа, которые творят зло сознательно и намеренно. Дух,
который одушевляет эти существа и подстрекает их поступать плохо, это
предатель, который свернул с правильной дороги и встал как препятствие
на пути добра. Таково точное значение греческого слова diabolos. Другие
духи, которые любят и творят зло, являются второстепенными. Есть дьявол,
дух заблуждения, дикого невежества, головокружения; в его подчинении
есть существа, которые являются его вестниками, посланцами, ангелами. По
этой причине Евангелие говорит о вечном огне, который предопределен для
дьявола и его ангелов. Сами эти слова являются для нас откровением и
заставляют нас искать их значение, что и дает нам определение дьявола.
Дьявол есть отсутствие нравственности в существе. Моральное зло — это
неправда в действии, как ложь — преступление в речи. Несправедливость
есть сущность лжи, и каждая ложь есть несправедливость. Когда то, что мы
произносим, справедливо, лжи нет. Когда то, что мы делаем, справедливо и
правильно по образу действия, нет греха. Несправедливость есть смерть
морального существа, ложь есть яд ума. Следовательно, дух лжи есть дух
смерти. Тех, кто прислушивается к нему, он обманывает и отравляет. Но
если мы должны воспринять его персонификацию серьезным образом, он
должен бы быть абсолютно мертвым и абсолютно обманчивым; это утверждение
содержит явное противоречие. Иисус сказал, что дьявол — лжец, подобно
его отцу. Кто же отец дьявола? Любой человек дает ему
персонифицированное существование, действуя по его наущениям; человек,
который дьяволизирует себя есть отец инкарнированного духа зла. Но
имеется опрометчивая, нечестивая и чудовищная концепция, традиционная
подобно гордыне фариссеев, и, наконец, имеется гибридное создание,
которое вооружило жалкую философию восемнадцатого века кажущейся
защитой. Это ложный Люцифер еретической легенды — ангел возгордившийся и
возомнивший себя Богом, храбрый настолько, чтобы купить себе зависимость
ценой вечного мучения; прекрасный настолько, чтобы поклоняться себе в
полном Божественном Свете; сильный настолько, чтобы царствовать во мраке
и скорби и сотворить себе трон из неугасимого огня. Это Сатана еретика и
республиканца Мильтона, лицемерный герой черных вечностей, украшенный
рогами и когтями.
Это дьявол, царь зла, как если бы зло было царством, который умнее
людей, боящихся его уловок. Это (а) Тот черный свет, та тьма с глазами,
та сила, которой Бог не хотел, но которую никакое падшее сознание не
могло бы создать; (в) князь анархии, обслуживаемый иерархией чистых
духов; (с) изгнанник Бога, который, подобно Ему, на земле вездесущ, но
более ощутим, более осязаем, и которому служат лучше, чем самому Богу,
(d) некто побежденный, которому победитель отдает своих детей, чтобы тот
мог пожирать их; (е) изобретатель плотских грехов, для которого плоть —
ничто и который, следовательно, может быть ничем для плоти, если только
он не ее творец и хозяин, подобно Богу; (f) необъятная
персонифицированная и вечная ложь; (д) смерть, которая не может умереть;
(h) богохульство, которое Слово Божье никогда не заставит умолкнуть; (i)
отравитель душ, которого Бог мучает противопоставлением Своего
всемогущества, или сохраняет, как римские императоры оберегали Локусту
среди трофеев своих царствований; (k) наказанный преступник, живущий,
чтобы проклинать своего Судию и вести свое дело против Него, потому что
он никогда не раскаивается; (I) чудовище, одобренное в качестве
исполнителя Верховной Власти, и который, согласно сильному выражению
одного древнего католического писателя, может определить Бога как Бога
дьявола, описывая себя как дьявол Бога.
Таков иррелигиозный призрак, который поносит религию. Прочь от этого
идола, который искушал нашего Спасителя. Долой тирана лжи, черного бога
манихеев, Аримана древних идолопоклонников. Да живет Бог и его Слово
воплощенное, которые видели Сатану падающим с небес. И да живет Мария,
Матерь Божья, которая сокрушила голову адского змия.
Так восклицает голос святых преданий, так восклицают наполненные верой
сердца. Придавать какое бы то ни было величие падшему духу, в чем бы то
ни было, означает клеветать на Божественное. Приписывать какое-либо
могущество мятежному духу означает подстрекать к мятежу и быть виновным,
по меньшей мере мысленно, в том преступлении, которое страх
средневековья именовал волшебством: Среди проступков, за которые древние
волшебники карались смертью, были реальные преступления, и среди них
были самые тягчайшие. Они похитили огонь с небес, подобно Прометею; они
ездили на крылатых драконах и летающих змиях, подобно Медее; они
отравляли воздух, подобно тени манцинеллового дерева; они оскверняли
священные предметы и даже использовали тело Господа для дела разрушения
и недоброжелательства.
Почему все это возможно? Потому что существует сложная действующая сила,
сила природная и божественная, одновременно телесная и духовная,
универсальный пластичный посредник, общее вместилище вибраций движения и
образов форм, флюид и сила, которую можно назвать, в известном смысле,
фантазией природы. Посредством этой силы все нервные системы тайно
сообщаются между собою; отсюда приходят симпатия и антипатия, отсюда
сны, отсюда феномены ясновидения и сверхъестественного видения. Это
универсальная действующая сила природы есть Од древних евреев и
Райхенбаха, Астральный Свет Мартинистов; это наименование мы
предпочитаем, как наиболее объясняющее.
Существование и возможное использование этой силы составляет великий
секрет Практической Магии; это Жезл Чудотворца и Ключ Черной Магии. Это
Эдемский змий, который передал Еве соблазны падшего ангела. Астральный
Свет согревает, освещает, магнетизирует, притягивает, отражает,
оживляет, разрушает, сгущает, разделяет, соединяет и разрывает все — под
воздействием мощных повелений. Бог создал ее в первый день, когда Он
сказал: "Да будет свет". Эта сила слепа, но она направляется Эгрегорами,
то есть руководителями душ, или другими словами, энергичными активными
духами.
В этом состоит теория, полностью объясняющая удивительное и чудесное.
Как, в самом деле, может хорошее и таким же образом, дурное заставить
Природу открыть свои тайные силы, как могли бы осуществляться
божественные и дьявольские чудеса; как мог низменный и подлый дух, иметь
в некоторых случаях силу большую, чем дух справедливости, который столь
могуществен простотой и мудростью, если мы не постулируем орудие,
которое могут использовать при определенных условиях все, но некоторые
для великого добра, а другие — для великого зла?
Маги фараонов на первых порах совершали те же чудеса, что и Моисей.
Следовательно, они пользовались тем же орудием; когда они почувствовали
себя побежденными, они объявили, что для них человеческие силы достигли
предела, и что в Моисее было нечто сверхчеловеческое.
Это происходило в Египте, матери магической инициации, стране, где была
известна вся оккультная наука, иерархические и священные наставления.
Однако, было ли труднее вызвать появление мух, чем жаб? Конечно, нет; но
маги знали, что флюидическое проецирование, с помощью которого глаза
биологизируют объекты зрения, не может осуществляться при некоторых
ограничениях, Моисей же преодолел их.
Особый феномен имеет место, когда мозг переполнен Астральным Светом;
зрение обращается внутрь, а не наружу, на внешний реальный мир нисходит
ночь, в то время как мир грез озаряет фантастическим сиянием; даже
физические глаза при этом трепещут и раскрываются веки. Тогда душа
получает посредством образов отражения своих впечатлений и мыслей. Можно
сказать, что аналогия, существующая между идеей и формой, притягивает в
Астральном Свете отражение, представляющее эту форму, конфигурацию,
которая является сущностью витального света; это всеобщее воображение,
которое появлялось у каждого из нас в большей или меньшей мере
соответственно степени чувствительности и памяти. Здесь источник всех
призраков, всего экстраординарного зрения и всех интуитивных феноменов,
характерных для сумасшествия или экстаза.
Присвоение или ассимиляция света ясновидящими — это один из величайших
феноменов, которые может изучать наука. Его можно понять сразу, положив,
что зрение — это, фактически, говорение, и что сознание света — это
сумерки вечной жизни в существе. Слово Самого Бога, Который создал свет,
произносится всяким рассудком, который чувствует формы и пытается их
визуализировать. "Да будет свет". Свет в виде сияния существует только
для глаз, которые на него смотрят, и душа, страстно влюбленная в пышное
зрелище всеобщей красоты и фиксирующая свое внимание на этих сияющих
строках бесконечной книги, которая называется манифестом существующего,
кажется произносит, как Бог на рассвете первого дня, высокие
созидательные слова: Fiat lux.
Мы не все видим одними и теми же глазами, творение не для всех имеет
одну и ту же форму и цвет. Наш мозг — книга, которая печатается изнутри
и снаружи, и при малейшем возбуждении напечатанное затуманивается, как
это постепенно бывает при отравлении или сумасшествии. Тогда грезы
торжествуют над реальной жизнью и погружают разум в беспробудный сон.
Это состояние галлюцинации имеет свои степени; все страсти — это
отравление, все возбуждения сравнимы и соответствуют маниям.
Чтобы понять пользу этой силы, но никогда не давать ей победить себя,
надо наступить на голову змия, и это то, что мы познаем в магии света; в
этих секретах содержатся все тайны магнетизма, именем которого по
справедливости можно бы назвать целую практическую часть античной
трансцендентальной магии. Магнетизм — чудо чудес, но это лишь для
посвященных. Для опрометчивых и необученных людей, которые играют с ним
или делают его прислужником своих страстей, это так же опасно, как
истощающая слава, которая в аллегорическом сказании погубила слишком
амбициозную Семелу в объятиях Зевса.
Одно из великих достижений магнетизма состоит в том, что он
демонстрирует неопровержимые факты духовности, единства и бессмертия
души; Бог объявляет это всем умам и всем сердцам. Отсюда, из веры в Бога
и гармонии творения мы приходим к той великой, религиозной гармонии,
которая не существует за пределами чудесной и законной иерархии Церкви,
потому что одна она сохраняет все предания науки и веры.
Первоначальное предание об одном единственном откровении сохранили под
именем Каббалы священники Израиля. Каббалистическая доктрина, доктрина
Трансцендентальной Магии, содержится в книгах "Сефер Йецира" (Sepher
Yetzi-rah), «Зогар» (Zohar) и «Талмуд» (Talmud). Согласно этой доктрине,
абсолют есть Бытие, и в нем есть Слово, которое выражает разум Бытия и
жизни. Следовательно, принцип таков: Бытие есть бытие. В начале было
Слово, которое означает все, что есть, было и будет; и это разум,
который говорит. В начале было Слово. Слово есть разум верования и в нем
также есть выражения той веры, которая дает жизнь науке. Слово, или
Логос, есть источник логики. Иисус есть Воплощенное Слово. Согласие
разума с верой, науки с верованием, власти со свободой стало в наши дни
реальной загадкой сфинкса. Соответственно этой великой проблеме
выдвинулась другая, касающаяся прав мужчины и женщины. Это было
неизбежно, потому что между различными членами этого великого и высокого
вопроса существует постоянное сходство, аналогия и трудности, подобные
упомянутым, неизменно одинаковы.
Развязка этого гордиева узла философии и современной политики
оказывается парадоксальной, так как для достижения согласия между
членами этого уравнения, необходимо преодолеть тенденцию путать одно с
другим. Если существует высший абсурд, так это попытка исследовать, как
вера становится разумом, разум — верованием и свобода — властью, или
соответственно, мужчина — женщиной, а женщина — мужчиной. Сами
определения протестуют против такого смешения и, следовательно, против
того, что мы пытаемся их согласовать. Совершенное и вечное различие
между двумя первичными терминами силлогизма, для демонстрации их
гармонии благодаря сходству противоположностей, есть второй великий
принцип этой оккультной философии, скрытой под именем Каббалы и
показанной всеми священными иероглифами древних святилищ, а также
ритуалами древнего и современного масонства, плохо понимаемыми даже
теперь.
В Писании мы читаем, что Соломон воздвиг две бронзовые колонны у дверей
своего Храма; одна из них называлась Иакин (Jachin), другая — Боаз (Boaz),
они означали силу и слабость. Эти две колонны представляли мужчину и
женщину, разум и веру, власть и свободу, Каина и Авеля, право и
обязанность. Они были столпами интеллектуального и морального мира,
монументальными иероглифами антиномии, неизбежной для великого закона
творения. Это символизировало, что каждая сила предполагает
сопротивление, каждый свет — тень, каждая выпуклость — вогнутость,
каждое вложение — вместилище, каждый царь — царство, каждый властелин —
подданных, каждый завоеватель — то, что он завоевывает. Утверждение
опирается на отрицание; сила может торжествовать только над слабостью;
аристократия не может проявить себя иначе, чем поднявшись над народом.
Так как слабость должна стать силой, то для народа, чтобы овладеть
аристократическим положением, это вопрос преобразования и прогресса, но
без предрешения первого принципа; слабость всегда будет слабостью и это
ничего не значит, если они не будут всегда теми же людьми. Подобным
образом народ всегда будет оставаться народом, массой, которая
управляется и не способна к управлению. В обширной армии подчиненных
каждое персональное освобождение есть автоматическое выбывание из рядов,
которое, по счастью, незаметно, потому что оно замещается также
автоматически. Царствующая нация или народ царей предполагает рабство
мира и анархию в одном городе, так было в Риме в дни его величайшей
славы. Нация властелинов должна быть неминуемо такой же анархичной, как
класс специалистов или ученых, которые полагают, что они хозяева; там,
где некому слушать, все одновременно изрекают догмы и издают приказы.
Радикальная эмансипация женщин относится к той же категории. Если
интегрально и радикально женщина оставит пассивную и перейдет на
активную позиции, она отречется от своего пола и станет активной или,
скорее, если такое превращение возможно физически, она достигнет
утверждения путем двойного отрицания, помещая себя вне обоих полов, как
бесплодный чудовищный андрогин. Таковы прямые следствия великой
Каббалистической догмы, касающейся того различия противоположностей,
которое достигает гармонии за счет их сходства. Эта догма известна, и
приложение ее результатов означает открытие высших секретов, относящихся
к материнской симпатии и антипатии; что так же означает открытие науки
управления в политике, в стране, во всех отраслях оккультной медицины,
магнетизме, гомеопатии и моральном влиянии. Более того, закон равновесия
аналогий ведет к открытию универсальной действующей силы, которой был
Великий Секрет алхимиков и магов средневековья. Было сказано, что этой
действующей силой является свет жизни, с помощью которого одушевленные
существа воспроизводятся как магнетические, электрические, будучи лишь
его случайной и переходящей пертурбацией, если можно так выразиться.
Практика удивительной Каббалы целиком основана на знании и использовании
этой действующей силы.
Религия Каббалистов — это одновременно гипотеза и определенность, она
переходит от известного к неизвестному с помощью аналогии. Они понимают
религию как нужду человечества, как очевидный и необходимый факт, и это
единственное, что является для них божественным, непрерывным и
универсальным откровением. Они дискутируют о том «ничто», которое, как
они считают, есть причина всего. Кроме того их доктрина, проводя четкую
границу между наукой и верой, предусматривает базис для веры в высшем
разуме, который гарантирует ее неопровержимость и непрерывную
длительность. После этого идут популярные формы доктрины, которые могут
изменяться и разрушать одна другую. Каббалиста не только волнуют такие
тривиальности, но он предусматривает место для самых удивительных
формул. Если упомянуть Марию, то он почитает в ней осуществление всего
божественного, что есть в грезах невинности, чему поклоняется в
священном энтузиазме каждое материнское сердце. Он не отвергает цветы от
алтаря Богоматери, белые стяги ее храмов, слезы бесхитростных легенд о
ней. Он не насмехается над новорожденным Богом, плачущем в яслях или над
израненной жертвой Голгофы. Он повторяет из глубины сердца, как мудрецы
Израиля и правоверные Ислама: "Нет Бога кроме Бога". Для посвященных в
Истинную науку это означает: "Есть лишь одно Бытие, и это Бытие". Но все
целесообразное и поучительное в верованиях, но величие ритуалов,
тождественная процессия божественных творений, привлекательность молитв,
магия небесных надежд — не есть ли это сияние моральной жизни во всей ее
молодости и красоте? Если бы истинный посвященный убрал что-либо из
публичных молитв и храмов, если бы он проявил свое отвращение или
негодование против религиозных форм всякого рода, это было бы манифестом
неверия в священников и народ, профанацией священного. Бог воистину
присутствует там, где Ему поклоняются помнящие души и чувствующие
сердца; Бог отсутствует, ощутимо и страшно, когда нам говорят без света
и усердия, то есть без понимания и любви.
Адекватная концепция Бога согласно ученому Каббалисту была объявлена св.
Павлом, когда он сказал: чтобы достичь Бога мы должны верить в то, что
Он есть и что Он вознаградит тех, кто ищет Его. Здесь нет ничего,
выходящего за пределы идеи бытия, в сочетании с идеей добра и
справедливости: лишь они абсолютны. Сказать, что Бога нет, ли
определять, что такое Он Есть, в равной степени кощунственно. Каждое
определение Бога, которое осмеливается дать человеческий ум, есть
проявление религиозного эмпиризма, из которого суеверие последовательно
извлечет дьявола.
В каббалистическом символизме представление Бога имеет всегда двоякий
образ, прямой и обратный, белый и черный. В такой манере мудрецы
пытаются выразить интеллигентную и вульгарную концепции той же идеи —
идеи Бога света и Бога тени.
Свет при отсутствии тени был бы невидим для наших глаз, поскольку он
производил бы сильнейшее сияние, равноценное полной тьме.
В аналогии с этой физической истиной, понимаемой адекватно, можно найти
решение одной из самых страшных проблем, проблемы происхождения зла. Но
понять ее полностью, вместе со всеми следствиями, недоступно
большинству, которое не должно вникать в секреты универсальной гармонии.
Ведь только после того, как инициат Элевсинских мистерий победоносно
проходил через все испытания, видел священные предметы и касался их,
если он был готов воспринять последнюю и самую страшную тайну,
закутанный покрывалом жрец проводил его быстрым шагом и шептал ему в ухо
загадочные слова: "Осирис — черный бог". Таков был Осирис, оракулом
которого являлся Тифон, таково было религиозное солнце Египта, внезапно
затмевающееся, становящееся тенью великой неограниченной Исиды, которая
есть все, что было и будет, и чье вечное покрывало никто не может
поднять.
Свет есть активный принцип Каббалистов, аналогично этому тьма есть
принцип пассивный, по этой причине они считают солнце и луну эмблемами
двух божественных полов и двух созидательных сил. Они также приписывают
женщине первый соблазн и грех и последовательно первый труд —
материнский труд искупления: из лона самой тьмы возродился свет. Пустота
притягивает полноту и таким образом бездна бедности и ничтожества,
лицемерное зло, кажущееся пустяком и эфемерным мятежом творений, вечно
притягивает океан, бытия, богатства, милосердия и любви. Это
интерпретирует символ Христа, который после снятия с креста ниспускает в
ад всю необъятность самого чудесного прощения.
Тем же законом гармонии в аналогии противоположностей Каббалисты
объясняют все таинства сексуальной любви. Почему возникает постоянная
страсть между двумя неравными натурами и двумя противоположными
характерами? Почему в любви всегда кто-то приносит жертву и кто-то
оказывается жертвой? Почему существуют упорные страсти, удовлетворение
которых кажется невозможным?
С помощью этого закона решается раз и навсегда вопрос о положении полов,
который поставлен сен-симонистами в наши дни со всей серьезностью.
Естественная сила женщины — инерция или сопротивление, скромность — есть
самое неотъемлемое из ее прав, следовательно, она не должна ни
осуществлять, ни желать чего-либо, требующего проявления мужской
смелости. Природа предусмотрела это, дав ей мягкий голос, который нельзя
услышать в больших собраниях, если он не поднимается до смешного
диссонирующего тона. Если она претендует на функции противоположного
пола, она должна расстаться со всеми прерогативами собственного. Мы не
знаем, чего она может достичь в управлении мужчинами, но ясно, что по
меньшей мере она потеряет любовь мужчин и, что более страшно для нее,
любовь детей.
Брачный закон Каббалистов, по аналогии, обеспечивает решение самой
интенсивной и трудной проблемы современной философии, будучи соглашением
между разумом и верой, властью и свободой, науки и верованием. Если
наука — солнце, то верование — луна, отражение дня в ночи. Вера есть
дополнение разума во тьме, которую наука оставляет вокруг себя. Она
излучается из разума, и не может ни разрушить его, ни привести в
замешательство. Проступки разума против веры или веры против разума —
это затмение солнца или луны. Когда они происходят, источник и
отражатель света оказываются бесполезными.
Наука умираете в системах, где верование и вера уступают разуму. Чтобы
поддерживать сооружение, оба столпа храма должны быть параллельны и
раздельны. Когда их сдвигают вместе силой, как сделал Самсон, они
рушатся и все здание падает на слепых заговорщиков или революционеров,
чьи персональные или национальные обиды поставят их перед смертью.
Схватки между духовными и светскими властями во все периоды истории
человечества были спорами господства в семье. Папство было ревнивой
матерью, пытавшейся оттеснить мужа от светской власти, и она потеряла
доверие своих детей, В то же время светская власть, узурпирующая
священников, не менее смешна, чем мужчина, который претендует знать
лучше матери, как вести домашнее хозяйство и нянчить детей. Англичане,
например, с моральной и религиозной точки зрения подобны детям,
пеленаемым мужчинами, как можно заключить по их сплину и вялости.
Расколы и ереси — это те же супружеские ссоры; церковь и протестантство
говорят друг о друге зло, жалуются друг на друга, избегают друг друга и
оплакивают друг друга, как супруги, живущие порознь.
Каббала, и только одна она, все объясняет и согласовывает. Она ничего не
разрушает, и напротив, обосновывает причины всего, что есть. Таким
образом, все силы мира служат этой единственной верховной науке.
Истинный каббалист может с удовольствием приносить пользу науке,
владеющей мудростью и рвением верующих. Он больший католик, чем Жозеф де
Местр, больший протестант, чем Лютер, больший иудей, чем главный раввин,
и больший пророк, чем Магомет. Не возвышается ли он над системами и
страстями, затеняющими истину? Не может ли он собрать вместе лучи, столь
разнообразно отражаемые осколками разбитого зеркала, которым является
универсальная вера — осколками, которые даны людьми многих
противоположных верований? Есть одно бытие, один закон и одна вера, так
же как есть лишь одна раса людей.
Война, которую церковь вела против магии, была необходимым следствием
профанации ложных гностиков, но истинная наука магов существенно
католична, основана на том же иерархическом принципе. Теперь в
католической церкви существует серьезная и абсолютная иерархия и потому
истинные адепты оказывают ей глубокое уважение и подчинение. Генрих
Кунрат один представляется решительным протестантом, но в этом он был
скорее немцем своего времени, чем мистическим гражданином вечного
царства.
Сущность анти-христианства есть исключение и ересь. Это расчленение тела
Христова согласно прекрасному выражению св. Иоанна: Omnis spiritus qui
solvit Christum hie Antichristus est. Причина этого в том, что религия
есть милосердие, а в анархии милосердия нет. Магия тоже имеет своих
анархистов, своих организаторов и сторонников сект, чудотворцев и
колдунов, мы хотим освободить науку от узурпации ее невежеством,
мошенничеством и глупостью. История магии была представлена в судебных
анналах или в хрониках, более или менее точных, как следствие феноменов;
никто не верил, что магия принадлежит науке. Эта наука должна быть, так
сказать, открыта заново, что будет способствовать ее развитию и
прогрессу. Мы входим в открытые святилища вместо руин и мы находим, что
святые места, так долго похороненные под обломками четырех цивилизаций,
хранят больше прекрасного, чем мумифицированные города, извлеченные
из-под лавы Везувия.
Боссюе в своем величественном труде показал нам религию, связанную с
историей, но что он сказал бы, если бы знал, что наука, которая родилась
с миром, предусматривает объяснение, первичных догм, принадлежащих
единой универсальной религии, в силу своего единения с самыми
неопровержимыми теоремами математики и разума? Догматическая магия есть
ключ всех секретов еще не постигаемых философией истории, в то время как
Практическая Магия открывает Секрет Храма Природы.
Мы далеки от кощунственного желания объяснить таинства религии
посредством магии, мы намерены показать, каким образом наука вынуждается
принимать и почитать эти таинства. Более не будут говорить, что разум
должен смирить себя перед верой, наоборот, он должен оказать себе честь,
уверовав, что именно вера спасет разум от ужасов пустоты на краю бездны,
и что она скрепляет их союз с бесконечным. Ортодоксия в религии
почитается за иерархию как единственного стража союза. Поэтому не будем
бояться повторять, что магия есть по существу наука иерархии, ясно
помня, что она прежде всего осуждает анархические доктрины, потому что
она демонстрирует с помощью законов природы, что гармония неотъемлема
как от силы, так и от власти.
Главная привлекательность магии для большого числа интересующихся ею
людей состоит в том, что они видят в ней исключительное средство
удовлетворения своих страстей. Таков же и кругозор неверующего. Жадный
будет отрицать, что существует некий секрет Гермеса, касающийся
трансмутации металлов, потому что он хотел купить его и накопить
богатство. Но глупцы, кто верят, что такой секрет продается. Зачем нужны
деньги тому, кто может делать золото? Это верно, скажет скептик, но если
вы, Элифас Леви, владеете им, не стали ли вы богаче, чем есть? А кто
сказал, что я беден? Просил ли я что-либо из ваших рук? Есть в мире
властелин, который может поклясться, что он приобрел у меня какой-нибудь
научный секрет? Есть ли миллионер, которому я дал основание поверить,
что я обратил свою удачу против него? Когда мы взираем на земное
богатство снизу, мы можем толковать о нем как о высшем блаженстве, но
оно презирается, когда мы рассуждаем о нем сверху, и когда каждый
представляет, какой малый соблазн в том, чтобы получить, нечто такое,
что должно быть брошено как горячее железо.
Но кроме того юноша восклицает, что если магические секреты истинны, то
он овладел бы ими для того, чтобы его любили все женщины. Придет день,
бедное дитя, когда для тебя будет слишком много быть любимым одной из
них, потому что чувственное желание — это двойственная оргия, отравление
которой быстро вызывает отвращение, после чего следует гнев и
разделение.
Эпикуреец требует магических Средств, потому что он хочет всегда
наслаждаться и не страдать никогда. В этом случае наука говорит то, что
уже сказала религия: "Блаженны страждущие". Но это и есть причина, по
которой эпикурейцы утратили веру в религию. "Блаженны страждущие" — но
эпикурейцы смеются над этим обещанием. Послушаем, что говорят опыт и
разум. Страдания проверяют и пробуждают благородные чувства.
Удовольствия пробуждают благородные чувства. Удовольствия пробуждают и
усиливают низкие инстинкты. Страдания вооружают против удовольствия,
наслаждения влекут слабость в страдании. Удовольствия для мужчины — это
скала опасности; боль материнства — это триумф женщины. Горе тому, кто
не мог и не может страдать, он будет ошеломлен болью. Природа
безжалостно ведет того, кто не хочет идти; мы брошены в жизнь, как в
открытое море и должны плыть или тонуть. Таковы законы Природы, как
учила Трансцендентальная магия.
И теперь подумаем, может ли кто-то стать магом с целью наслаждаться всем
и не страдать ни от чего: Мир спросит в таком случае, какова же выгода
от магии? Что ответил бы пророк Валаам своей ослице, если бы терпеливое
животное спросило его, какова польза от ума? Что ответил бы Геркулес
пигмею, если бы тот спросил его, в чем выгода силы? Мы не сравниваем
земной народ с пигмеями, а тем более с Валаамовой ослицей, это означало
бы недостаток вежливости и хорошего тона. Мы говорим со всевозможной
учтивостью, что таким блестящим и привлекательным людям магия абсолютно
бесполезна, будучи уверены в том, что они никогда не примут этого
всерьез.
Наш труд адресуется людям, которые трудятся и думают. Они найдут
объяснение того, что остается темным, в нашем "Учении и ритуале". По
образцу Великих Учителей в структуре нашей работы мы следуем
рациональному порядку священных, чисел, поэтому историю магии мы
представили в семи книгах, имеющих по семь глав. Первая книга описывает
Источники Магии; это генезис науки и мы присвоили ей ключ — букву Алеф,
каббалистически выражающую исходное первичное единство. Вторая книга
содержит исторические и социальные формулы магического слова в
античности; ее печать — буква Бет, символизирующая двойственность как
выражение слова, которое реализовано, специальный знак гнозиса и
оккультизма. Третья книга касается реализации античной науки в
Христианском обществе. Она показывает, каким образом, даже для самой
науки слово стало плотью. Число три есть число рождения или реализации,
ключ этой книги буква Гимель, иероглиф рождения. В четвертой книге
рассказывается о цивилизующей силе магии в среде варварских народов, о
естественном воздействии этой науки на народы, находившиеся в детстве; о
мистерии друидов и их чудесах, о легендах бардов, мы показываем, как они
соответствуют формированию современных обществ, подготавливая блестящую
победу Христианства. Число четыре выражает Природу и силу; буква Далет,
которая стоит на четвертом месте в алфавите иврита, представлялась
каббалистам как император, сидящий на троне. Пятая книга посвящена
жреческой эре средневековья, в ней представлены разногласия и битвы
науки, формирование тайных обществ, их неизвестные достижения, секретные
ритуалы, тайны "Божественной Комедии", разделение святилища, которое
позже привело к великолепному единению. Число пять есть число
квинтэссенции, религии и священничества; его знак буква Не,
символизирующая в магическом алфавите высокого священника. Шестая книга
обнажает вторжение магии в дело революций. Число шесть есть число
антагонизма, ему соответствует буква Bay, символ созидающего лингама и
серпа. Седьмая книга синтетична — она показывает современные работы и
открытия, новые теории света и магнетизма, откровение великого секрета
розенкрейцеров, объяснения таинственных алфавитов, науку слова и ее
магические труды. Далее следуют итоги, включающие оценку достигнутого
современными мистиками. Эта книга является дополнением и венцом работы,
как семерка — венцом чисел, объединяющим треугольник идеи с квадратом
формы. Ей соответствует буква Зайн, ее каббалистический иероглиф —
победитель на колеснице, ведомый двумя сфинксами.
Мы далеки от смешного тщеславия представить себя как каббалистического
победителя. Торжествовать должна одна наука, и то, что мы показываем
интеллектуальному миру возвышающемуся на Кубической колеснице с двумя
сфинксами, это Слово Света, Божественное Наполнение мозаики Каббалы,
человеческое Солнце Евангелия, тот человек — Бог, старый пришел однажды
как Спаситель и скоро объявится как Мессия, бесконечный и абсолютный
царь мирских установлений. Эта мысль воодушевляет нас и поддерживает
наши надежды. Остается представить все наши концепции, все открытия и
все труды непререкаемому правосудию иерархии. Авторитетам науки отдадим
то, что относится к науке, но то, что связано с религией, является делом
церкви; ученым — наши открытия, епископам — наши убеждения и верования.
Горе ребенку, который считает себя умнее своих родителей, человеку,
который не признает учителей, мечтателю, который думает и молится сам по
себе. Жизнь есть всеобщее объединение и в таком объединении мы обретаем
бессмертие. Тот, кто уединился, обречен на смерть и вечность изоляции
будет вечной смертью.
НАВЕРХ СТРАНИЦЫ |
